17 лет назад произошел самый страшный теракт в новейшей российской истории. Отряд боевиков захватил заложников в средней школе в Северной Осетии. С тех пор учебный год для бесланских ребятишек начинается с 4 сентября: в первые три дня месяца проходят памятные мероприятия. Не должны забывать об этом и их сверстники из других регионов России.
Как в ненормальном фильме
Сложно представить, что столь жуткие события происходили именно здесь. Нас встретили тихие улочки, невысокие домики. Сама школа небольшая, в два этажа. Издалека она выглядит как самое обычное заброшенное здание. И эта обыденность пугает больше всего. Только здесь понимаешь, что опасность может прийти куда угодно, в самый неожиданный момент.
На территории школы нас встречает Надежда Цалоева-Гуриева. Она работала здесь учителем и попала в заложники вместе со своими детьми – дочерью, сыном и племянницей. Все трое погибли…
Мы осматриваем кабинет за кабинетом, и чувство неверия в произошедшее сменяется тоской от того, что все это уже произошло и ничего нельзя исправить.
– Линейка должна была начаться 1 сентября в 9:00. Но народ опаздывал, и было решено перенести ее на 10:00. Все мероприятия проводили на улице, на этой площадке. Здесь под деревьями сидели гости, – продолжает рассказ Надежда Ильинична. – Однако становилось жарко, и решили все же начать раньше – с теми, кто успел подойти. И только я поворачиваюсь к своему классу, как слышу крик и вижу за спинами детей бледного боевика с автоматом в руках. Дальше все происходило как будто не с нами, как в ненормальном фильме, который вот-вот должен закончиться, но никак не прекращается.
Выкрикивая угрозы и стреляя в воздух, террористы загнали в здание школы более 1 100 человек – детей, их родителей и родственников, учителей.
– Разбивали окна и загоняли нас в них. Малыши, кто стоял с краю, побежали по своим кабинетам и давай прятаться там: в шкафы, под столы. Я стою возле окна, и почему-то у меня такая мысль в голове: если сейчас залезу, они начнут стрелять по оставшимся. И стояла, ждала, пока все не пройдут. В зал я попала одна из последних.
«Все произошло быстро...»
Полную картину того, что происходило дальше, Надежда Цалоева-Гуриева узнала уже позже. В тот день в школу № 1 Беслана проникли 32 боевика с целым арсеналом оружия и взрывных устройств – автоматами, гранатами, ручными пулеметами, противотанковыми гранатометами и сотнями килограммов взрывчатки. Заложников загнали в спортзал и в соседние с ним помещения. Власти к району захвата стянули по тревоге военных, спецподразделения и спасательные службы, развернули антитеррористический штаб.
– Я остановилась на середине, и тут ко мне подходит моя племянница-пятиклашка и моя младшенькая Иришка (она во второй класс перешла), с бантиком в руке, зареванная вся. И только тут я вспоминаю, что со мной были еще и мои дети. Беру их за руки, веду через весь зал, и мы садимся под щитом. В это время толпу попытался успокоить один из родителей. Он сказал боевикам: «Ну что вы устроили давку, посмотрите, сколько здесь свободного места». Боевик вытащил пистолет, сказал: «Ты что, здесь самый умный?» – и убил его. После того как людей рассадили, нас заминировали. Все произошло быстро, у них были заготовки: мины, катушки с проводами.
Далее началась долгая осада, в течение которой заложники страдали от давки, духоты, голода и жажды.
– Иногда боевики как бы проявляли сострадание. Но оно было издевательским. Занесут две баклажки воды, бросят в толпу и стоят, смеются: «хороший» бандит, принес воды на почти полторы тысячи человек, – рассказывает бывшая учительница.
Как спасали ребят
На третий день среди захваченных боевиками людей начались обмороки. Тех, кто потеряет сознание, боевики обещали расстрелять на месте. Напряжение возрастало. Командование готовило план штурма, уговорив боевиков пропустить к полудню бригаду спасателей, чтобы те забрали тела погибших заложников. Однако после серии внезапно прогремевших взрывов и беспорядочной стрельбы в школьных коридорах властям пришлось отдать приказ к началу спасательной операции.
– Настоящие взрывы не такие, как в кино, они глуховатые. Сначала прямо над выходом образовалось плотное белое облачко. Я не успела повернуть голову к детям, сказать, чтобы они ложились, как раздался другой взрыв, и потеряла сознание. Я думала, что после взрыва очнулась быстро. Но прошло не меньше часа. Я коснулась моей Верочки, она была уже холодная. Видели когда-нибудь красновато-фиолетовый синяк? У нее все тело было такое. И кровавые слезки на щеках – из одного глаза и другого. И я поняла, что Верочки уже нет.
Оставшиеся внутри школы боевики прикрывались людьми, как живым щитом. Тех, кто уже не мог ходить, безжалостно добивали. Часть бандитов укрепилась на заранее оборудованных огневых позициях, затрудняя эвакуацию выживших. Матери спасали детей, помогая им выпрыгнуть из разбитых окон. Скорых и врачей в первые минуты на всех катастрофически не хватало. В солдат и местных ополченцев (чаще всего это были отцы и деды детей, оказавшихся среди заложников), спешивших на помощь, летели гранаты. Этап ликвидации бандитов растянулся на несколько часов.
Сейчас о трагедии напоминают лишь остов школы и мемориальный комплекс с памятником «Древо скорби» и «Городом ангелов» на кладбище, где увековечена память большинства погибших.
– Многие спрашивают, почему был выбран именно Беслан, Осетия. Мне, конечно, никто из боевиков не рассказывал о своих планах. Но я живу здесь не первый день. Сколько терактов здесь было, народу погибло… Я убеждена, что это была попытка заставить нас подняться и пойти на соседей. Чтобы здесь вспыхнул очаг войны. Я рада, что у нашего народа хватило выдержки не поддаться на эту страшную провокацию, – сказала нам на прощание Надежда Ильинична.
