Приезжая сюда почти ежегодно, да еще и не по одному разу, всегда хожу по улицам, где многое помнится и где сегодня поселок врезался в тайгу многоквартирными многоэтажными домами. А мне помнятся эти места сбором ягод, куда мы с тетей Груней обычно ходили по осени за брусникой!
Теперь здесь жилье и магазины, школа, коттеджи и немалое число жителей, приехавших сюда со всех волостей и своим уставом. И теперь, некогда село с лица не общим выражением , ничуть не отличается от других. Кстати, теперь и понятия село не стало, все их назвали поселениями и Сургут уже не город, а с приставкой городской округ Сургут. Ну и жизнь в Угуте изменилась, впрочем, не потому что по-другому кличут , потому что многого лишился Угут.
Не стало ягод, особенно смородины, чем славился прежний поселок. На краю его еще сравнительно недавно располагался вареньеварочный цех, куда не килограммами, центнерами привозили спелую ягоду ханты. Переработанную ее баржами вывозили из Угута, зачастую продукция цеха шла на экспорт.
Не стало и рыбы, как и рыбаков, которые в варовую пору спускались по Югану рыбачить на угодьях, исконно из рода в род в эту пору каслались ханты, причаливая в Угуте для пополнения запасов. Ехали они на лодках-домиках, я сравнивала их с индейскими пИрогами. В носу лодки они мастерили своеобразную каюту, обшивая верх берестой. На случай дождя –надежное укрытие! У берегов Угута они встречались с сородичами, которых не видели полгода, а то и год. Тогда на песке дымились костры дружбы, варился чай, нередко шло и винко по кругу. Через день –два караван лодок двигался дальше на рыболовные пески.
На рыбалку ханты выезжали всей семьей, хозяйка и детки, чем могли, помогали главе семейства. Возвращались домой в юрты рыбаки уже глубокой осенью, сколотив небольшую копейку на долгую и суровую зиму.
Добытый улов рыбаки сдавали в промыслово-охотничье хозяйство (ПОХ) .«Тауровское» с центральной усадьбой в Угуте. Здесь шла обработка: засолка, вяление, оправка потребителю. Продукция ПОХа пользовалось спросом и в самом Угуте и в Сургуте, и в других городах и весях. Как и пушнина,, сдаваемая охотниками на приемный пункт. Здесь ее сортировали, выписывали квитанции, выдавали деньги, что расходовались сдатчиками на покупку необходимого провианта, боеприпасов, прочего товара, нужного в хозяйстве людей, выезжающих в лавку раз в полгода. Обычно свои вояжи рыбаки-охотники, живущие на угодьях, совершали в канун Нового года, в марте, что совпадало с началом и окончанием школьных каникул! Замечу, что не очень охотно родители отдавали детей, сокрушаясь, что они отвыкнут от традиций и ремесла своего народа. Что мы и имеем сегодня.
В промысловом хозяйстве Угута водилась скотина: немного коров, лошадей. КОРМ ДЛЯ НЕГО готовили в низовьях Югана и завозили по воде. Многие жители имели коров, и закрепленные сенокосные угодья. Соблюдали строго границы без межевания и прочего оформления, что прописаны в теперешних гроссбухах! Большинство оседлых жителей возделывали огороды, земельные участки были нарезаны и у хантыйских домиков, построенных по программе сселения коренных жителей. Но они пустовали, так как их хозяева приезжали редко и почти не жили в домах. В лучшем случае оленьи упряжки грудились у одного дома, где встречались жители тайги.
ПОХ имел пилораму, свой бондарный цех, звероферму, работали баня, клуб, школа, больница со стационаром, детский сад, метеостанция и водопост. В Угуте в 1964 году вступил в строй первый в районе аэропорт круглогодового действия. Его строили всем миром благотворительно. Как раз в тот год в Угуте высадился десант вышкомонтажной конторы геологов. У них была техника. Вот и договорился председатель сельского совета Василий Лаврентьевич Усков ( уже покойный) с бульдозеристом Николаем, который после работы корчевал площадку, выравнивал, а мы со школьниками подбирали сучки и коренья. Выходили не однажды, в итоге мобильный АН-2 начал совершать регулярные рейсы. А в ягодную пору самолет делал по три- четыре рейса в день. Правда, были и срывы: нелетная погода вносила свои коррективы. Но все равно появился надежный транспорт. Не « куженька» по воде, особенно в осеннюю пору ехали до Угута три дня, потому что в ночную пору куженька вставала на прикол. Река мелела, и слабо можно было посадить судно на мель.
За свою жизнь мне здесь выпало сменить не один адрес. Одна за одной исчезли деревни моего детства: Пасол, Погорельск, Вахлово, Кирьяс. В 1972 году тот край отошел под юрисдикцию Нижневартовского района. Как и Аган, Лемпино, Новоаганск, где доводилось бывать по журналистскому заданию. А еще ранее и работать. Трудно расставались мы с родным краем, но что поделаешь ? Хоть и давно живу я в городе, но тянет в родные места, потому не однажды побывала там. Сложная в мой край попадка, потому езжу в Угут, где живет сестра, и я там работала в молодые годы.
И вот очередная встреча с Угутом, где о прошлом мало что напоминает. Начну со смородиновых зарослей, которые исчезли по воле человека, людей, переселившихся сюда и занявшими бывшие ягодные плантации, территорию зверофермы, лесные делянки, где готовили на зиму дрова. Теперь на этой площади стоят многоэтажные дома, школа, магазины предпринимателей и «Магнит». И хоть смородина-угутский экспорт, растет в низинах и на гривах, сумели ее за несколько лет вытоптать, выбрать не спелую и уничтожить под корень.
Выросшие в интернате дети ханты теперь уже не спускаются караваном в низовья Югана, не сдают рыбу, не солят, не вялят и не вывозят, как было ранее. Вообще, редко можно услышать шум мотора на реке: бензин дорогой, да и отвыкли дети ханты от ремесла предков. Да и сколько их осталось? Но контора, где принимали пушнину, где ее оплачивали и отправляли в Омск, еще стоит: пустая, никому не нужная. Как и клуб с открытой сценой, где выступали самодеятельные артисты. Не хватает лишь скамеек, на которых мы сидели во время концерта, а после площадка превращалась в танцпол .
Редко увидишь корову, заросли огороды. Нет скота, удобрений тоже стало быть. А ведь в свое время, когда собирались пустить под нож немногих животных, на защиту встал Павел Сергеевич Северин, начальник метеостанции, по совместительству нештатный народный контролер. И стадо уцелело тогда! Со временем избавились и от лошадей.
Сегодня Угут , толкуют, стал цивильнее. Появилась дорога, связывающая его с миром. Редко на улицах увидишь пешехода, все передвигаются на автотранспорте: автомобиль, мотоцикл, буран. Есть музей, основанный коренным жителем, почетным гражданином Сургутского района Петром Семеновичем Бахлыковым, больница со стационаром, средняя школа-интернат.
Основным промпредприятием здесь стали нефтяные подразделения Роснефти, где трудятся некоторые угутяне , а большая часть приезжие вахтовики. И дефицит рабочих мест очень влияет на зарплату. Она невысока.
Когда-то мы решали вопрос занятости вторых членов семей, проживающих в юртах. А теперь и глава семьи оказался не у дел. ПОХа давно нет, создали на его месте общину. Теперь уж и не знаю, что лучше, но, как говорят китайцы: «Не дай нам Бог жить в эпоху перемен!» На летном поле ВЫРОСЛИ уже большие елки, хотя оно еще служит для приземления вертолетов по санзаданию или прибытия какой-нибудь делегации.
Когда-то Угут славился хорошим хлебом, теперь, увы, купить его удается не каждый день: то муки нет, то еще какой-то нюанс. Давно такого здесь не было, даже по реке забрасывали сюда полностью весь провиант, теперь те склады и помещения тоже разваливаются, оставаясь памятником минувшим, быстро мелькнувшим, но не вернувшимся дням.
Прогуливаясь по знакомым тропкам, я все же подумала, что будут и в Угуте настоящие, не временные хозяева, которые сумеют вдохнуть новый импульс созидания и гармоничного развития уникальной территории. Где хоть и повырезали лес, но природа берет свое. Ландшафт очень красивый, может и жить станет комфортнее и веселее.
