Этномузыколог, солистка Сургутской филармонии Кристина Руденченко недавно вернулась из фольклорно-театральной экспедиции в село Казым Белоярского района. О том, зачем вместе с Театром Солнца отправилась в отдаленный поселок, с кем там встречалась и какие сокровища нашла, она рассказала в интервью «Сургутской трибуне».
Театр отправляется в путь
– Кристина, с большим удивлением узнала, что ты – солистка филармонии – отправилась в далекую экспедицию. Как ты там очутилась и что это за проект?
– Это грантовый проект «Этнограни», его разработал Театр Солнца. Это театр обско-угорских народов, его труппа состоит из носителей традиций, там есть и ханты, и манси, и ненцы. И чтобы привнести новый материал в работу театра, они решили организовать такую фолк-экспедицию. Главный режиссер Виктор Евдокимов вышел на меня как специалиста-музыколога, и путем переговоров случилось наше сотрудничество.
Мы поехали в село Казым. Часть актеров поехала туда с гастролями, они привезли два спектакля, а часть актеров работала со мной в экспедиционной группе. Этой поездке предшествовал подготовительный период, я работала с ними в Ханты-Мансийске, рассказывала, что такое экспедиция, как работать с народными исполнителями, какие вопросы задавать, как себя вести. Ну и в селе уже было полное погружение в работу.
Неумирающий фольклор
– Что искали, что собирали?
– Можно сказать, что в 21-м веке мы поехали посмотреть, сделать такой срез, что в 2024 году на этой территории сохранилось из народного фольклора в реальном бытовании.
– А там сохранилось?
– Да. Самое главное, что традиция жива. Она передается точно так же устным способом. У нас в этой экспедиции была режиссерская задача. Виктору нужны были былички, страшные сказки, разные пословицы-поговорки коренных народов Севера. А в этом сельском поселении живут ханты, манси, ненцы, коми-зыряне. Еще ему нужен был мужской фольклор, но, к сожалению, не нашлось подходящих носителей культуры, которые бы поделились этим. Самому старшему исполнителю, которого мы записали, – 80 лет, но это исполнительница женского пола, соответственно, про мужской фольклор она нам ничего не смогла рассказать. Но мы убедились, что такой распространенный жанр, как личные песни, у местных жителей Югры до сих пор жив.
Еще один интересный момент был. С нами была актриса, которой надо было играть зыряночку, и ей нужно было понимать, как надевается национальный головной убор. И вот мы едем к бабушке Мавре Михайловне, и она к нам выходит в этом самом зырянском костюме, с этой прической. Мы попросили показать, как эта прическа делается. На мне сделали эту прическу, сделали валик. И она еще подарила этот валик театру. То есть актриса привезла из поездки и умение, и подарочек – часть аутентичного национального костюма.
Песня в подарок
– Вот ты сказала «личная песня». Поясни, что это такое?
– Личная песня – это самый распространенный жанр у многих народов Сибири и Дальнего Востока. Этот жанр мы фиксируем, он жив и передается по семейной линии. Это отрадно.
– Какие-то открытия для себя удалось сделать?
– Мы записывали Евдокию Кузьминичну Молданову – маму известного в Ханты-Мансийском автономном округе исследователя финно-угорского мира Тимофея Молданова. Она разговаривает только по-хантыйски. И уже прошел сеанс, все закончилось. Мы приехали к другой бабушке, а Евдокия Кузьминична была у нее в гостях. Она там просто сидела, телевизор смотрела. И в какой-то момент она вдруг начала что-то петь. Она такая маленькая, симпатичная, очень мелодичная, что-то там такое мурлыкает. И я быстро достаю телефон, начинаю снимать, потому что другой техники с собой нет – мы шли договариваться о следующем сеансе.
Вдруг моя коллега подходит и говорит: «Это она про вас песню поет». То есть она в моменте начала слагать личную песню обо мне. К этому времени мы уже дня два с ней каким-то образом коммуницировали, и, видимо, у нее сложился какой-то образ обо мне. И она начала петь эту песню. Пока не дошли руки расшифровать – о чем, но в общих словах знаю, что приехала, одета так-то, делает то-то. Но это очень важный момент для меня как для исследователя.
Я считаю, что это не своего рода обряд инициации. Я как чужак на этой территории, еще не знающий языка, приехала какие-то песни, прибаутки, частушки записывать, и вдруг меня вот таким вот образом посвящают, кусочек песни для меня сочиняется. Это просто потрясающе! Это для меня очень важное событие в этой экспедиции. Я считаю, что с точки зрения какой-то такой обрядности я была принята. И я надеюсь, что это некое благословение для меня такое негласное, которое в дальнейшем поможет работать на других территориях, потому что соблюдение обрядных комплексов той территории, на которую мы приезжаем, они очень важны.
Все только начинается
– То есть экспедиция будет продолжена? Куда еще собираетесь?
– Да, сейчас планируются поездки в Саран-Пауль, в Игрим, в село Мужи, это уже на территории Приполярья, на Ямале. Все упирается в сложность логистики. У нас все еще достаточно тяжело по округу передвигаться. Есть какие-то моменты, связанные с длительным преодолением зимников, и так далее. Я предложила театру такой наиболее архаичный, на мой взгляд, вариант – поехать на стойбище, потому что именно там сохраняется аутентичная культура.
– Что будет дальше с собранным вами материалом?
– А потом начнется самый важный период расшифровки всего материала. И все записи этой поездки и последующих лягут в основу фонда театра. То есть сейчас закладывается такой фундамент этого фонда. И потом эти кирпичики будут нарастать. В зависимости от того, куда мы поедем, это будет следующая коллекция этой местности. Пока в копилке фонда театра есть село Казым Белоярского района.
