В моей семье воспоминания об ужасах войны не умрут никогда. Я хочу рассказать о своей бабушке и ее брате. Эти два человека пережили такие вещи, от простого упоминания которых леденеет кровь.
Этот страшный 1942 год
Семья Заворотных жила в небольшом селе в Центральной Украине. Среди них было трое детей: старший сын Василий служил в армии в пехоте, Мария, моя бабушка, со своей младшей сестрой жили с родителями. После нападения на Советский Союз немецкие войска продвигались по украинской земле очень стремительно. У них были подробные карты местности, даже таких маленьких сел, как то, в котором жила моя семья.
Оккупанты ходили по домам, собирали продовольствие для армии и не только... Однажды они зашли в наш дом. И через много лет бабушка с ужасом вспоминала о том страшном дне:
– Ах, этот страшный 1942 год! Как сейчас помню, к нам в дом вошли несколько немецких солдат. Помню, как смертельно побледнела мама, как заплакала маленькая сестренка в люльке. На ломаном русском немцы объяснили, что из–за нехватки рабочей силы все мужчины, в том числе и мой отец, отправляются с ними в Германию на принудительную работу. Еще больше побледнев, мама кинулась умолять их пощадить, не отнимать единственного в семье кормильца. Немец отбросил рукой мою мать. И я поняла, что выбора у меня нет... Вместо отца на работы поехала я. Тогда мне шел всего 15-й год, но единственное, что меня волновало, это судьба моих близких, – вспоминала бабушка.
Таких самоотверженных, как она, в деревне было еще три девушки. После прибытия в немецкий город Любек им пришлось пройти распределение. Было два пути: кто–то, кому повезло больше, попал к пану Бауэру, а остальных направили в концлагерь трудового назначения. Три года адского труда. Ужасно исхудавших и ослабевших людей избивали за любое неповиновение. Они пытались противостоять зверствам.
Бабушка Мария чудом выжила
Изнуренные рабочие решились на бунт. Они бросили свои пропуска в лицо охране, за что их сначала избили, а после и вовсе отдали страшный приказ: "Расстрелять!". Их жизнями никто не дорожил. Ежедневно люди умирали от голода, издевательств и болезней. На их места привозили новых и новых рабочих со всего мира. Испуганных людей уже выстроили для расстрела.
– И тут произошло настоящее чудо: оказалось, что эшелон с новыми узниками разбомбили и замены работникам предоставить в ближайшее время не могли. Освободили их английские войска 6 мая 1945 года. Боже, это была самая большая радость в моей жизни. Мы поняли, что нашим мучениям пришел конец. Мы поняли, что выжили в этом аду, – вспоминала бабушка.
Путь домой был очень длинным. Проверялись документы, отвозили всех поэтапно. Вернувшуюся домой, измученную и исхудавшую бабушку сперва даже не узнала собственная мать. Счастье, что Мария выжила…
Дедушка Василий скитался по концлагерям
Долгое время родители не получали известий о своем сыне. Они были уверены, что он больше никогда не вернется домой. Судьбу его они узнали уже после окончания войны, когда он вернулся домой. Василий Заворотный попал в плен в самом начале войны. Долгое время он и его однополчане сидели в местной тюрьме. Осенью 1941 года собрали всех пленных, погрузили в поезд. Так начались скитания по концлагерям. Первым концлагерем моего деда был трудовой лагерь Богдановка. Он пробыл там несколько месяцев до того, как лагерь расформировали.
А потом… Освенцим
По прибытии все проходили распределение. В поезде с моим дедушкой было много женщин, детей и стариков. Распределение происходило следующим образом: способные работать шли в одну сторону, а дети и пожилые люди – в другую. Последние в живых долго не оставались. Мой дед понимал, в какое место он попал. Он понимал, что нужно попытаться показать себя с самой лучшей стороны, чтобы спастись, выжить... Среди заключенных говорили, что иногда приходят богатые немцы, польские паны, которые забирают самых крепких и здоровых к себе. Но это кому повезет…
Дед не любил вспоминать о лагере, рассказы были скупы. Рассказал только то, что их не кормили, а если и давали еду, то это были просто помои. По нескольку раз в день проводились переклички, иногда целыми днями стояли на ужасном морозе или под дождем и ждали неизвестно чего. Каждый день забирали ослабленных людей, о которых больше никто ничего не слышал.
Рассказал он и то, как однажды забрали его и еще нескольких людей. Они думали, что их ведут на смерть, пока один из охранников не сказал, что им повезло и что их везут к богатому пану в качестве прислуги. Их доставили в имение, где они пробыли до конца войны. Тогда мой дед понял, что он спасен, что ему удалось выжить. После освобождения советскими войсками Польши дорога домой заняла несколько месяцев. Перенеся все ужасы, все тяготы войны, изменившись до неузнаваемости как внешне, так и внутренне, семья воссоединилась.
В концлагерях погибло огромное количество людей. А те, кто оттуда выбрался, были полностью разрушены морально. Бабушка до конца своей жизни не переносила немецкую речь, она говорила, что все пережитое вновь встает перед глазами. Дедушка всю свою жизнь смотрел на свой номер на запястье и вспоминал о людях, которых однажды забрали охранники и которые никогда не вышли из лагеря смерти. Моих родных давно нет, но если забыть то, что они рассказывали, над моей родной Украиной вновь зазвучит: «Und wenn wir marschieren…»*.
*«И когда мы идем...» (перевод с нем.)
