Буквально через несколько дней на строительной площадке напротив Ледового дворца начнется подготовка фундамента здания Центра высоких биомедицинских технологий – первого объекта Научно-технологического центра в Сургуте. Хотя наши читатели, безусловно, слышали о том, что в городе реализуется масштабный региональный проект, представление о том, что это будет и для чего это нам нужно, имеют немногие. Вот об этом «Сургутская трибуна» и решила поговорить с заместителем генерального директора по науке Фонда научно-технологического развития Югры Вячеславом Некрасовым. Разговор получился долгим, обстоятельным и очень интересным.
ГЕНЕТИКА ДЛЯ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
– Вячеслав Лазаревич, Фонд научно-технологического развития Югры занимается организацией строительства НТЦ в Сургуте. Но наверняка у Фонда есть и другие направления деятельности?
– На текущий момент, а Фонду уже пять лет, у нас есть несколько направлений. Первый – это поддержка научных коллективов. Мы на конкурсной основе выделяем им гранты. В прошлом году у нас прошел конкурс в области биомедицины, назывался он «Новые подходы к генетической диагностике, лечению и профилактике частных наследственных заболеваний в Югре». 62 млн 700 тысяч рублей мы распределили между четырьмя коллективами. Это коллектив медицинского института СурГУ, Институт цитологии и генетики Сибирского отделения академии наук, Институт молекулярной биологии РАН им. Энгельгадта в Москве и Научно-исследовательский институт акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта, это Санкт-Петербург. Почему только одна команда из Сургута? Потому что генетика, биомедицина – такая зарождающаяся отрасль в Югре, то есть у нас мало еще генетиков. В целом в мире это достаточно молодая наука, если брать не теоретическую область, а прикладную, ориентированную на здравоохранение.
– Хорошо, гранты распределили, научные институты занялись исследованиями. А что мы получим от этого?
– В конкурсе было условие – в дальнейшем принять участие в создании научной базы Центра высоких биомедицинских технологий. Научные коллективы создали различные результаты: основной результат ученых – публикации в научных журналах и монография, но и множество других – образовательные курсы, коллекции биоматериалов, базы данных, конференции для молодых ученых. Наши сургутские коллеги ездили на стажировку к ним, они к нам приезжали. Это раз. Во-вторых, были созданы совместные результаты научной деятельности – были поданы заявки на патенты. В дальнейшем патенты, биоколлекции и базы данных будут использоваться в Центре биомедицинских технологий. И, конечно же, это кадры. Мы рассчитываем, что люди из этих коллективов и у нас поработают. Такой крупный центр невозможно запустить небольшой командой, которая будет только в Сургуте находиться, нужна сеть партнеров.
Эти коллективы уже сопровождают создание Центра высоких биомедицинских технологий, например, по оборудованию. Они знают линейку, говорят, какие, к примеру, микроскопы, нужно купить, какие лучшего качества, какие удобно использовать. Это знает только ученый, который это оборудование постоянно эксплуатирует. Сопровождают в том числе и по планировке – где должна быть розетка, где должен быть умывальник, как должны лечь сети внутри здания, где должна быть дверь, условно говоря, какое освещение, уровень чистоты. Лаборатории – это же не просто помещения, там везде стандарт свой.
– Центр высоких биомедицинских технологий будет сдан в апреле 2025-го. Что мне как рядовому сургутянину он даст?
– Этот центр создается в интересах здравоохранения. В первую очередь, в интересах Перинатального центра. Наследственные заболевания –одна из горячих тем медицинской науки и практическая задача здравоохранения. С 1 января скрининг новорожденных на наследственные заболевания расширился с пяти до 36 заболеваний, это означает рост нагрузки на медико-генетические консультации.
– Это мы стали такими больными или, как говорят, здоровых нет - есть недообследованные?
– С одной стороны, недообследованные, с другой стороны, я бы сказал, что люди за последние десятилетия стали более больные, чем 100 лет назад.
Позволю себе сделать такое отступление: 100 лет назад мы были сельской страной. А потом неожиданно мы стали очень быстро городскими, стали использовать бытовую химию, питаться совершенно по-другому. За пару поколений мы принципиально изменили образ жизни. Как вы думаете, повлияло это на наш геном? Явно, что наши гены оказались в шоке от количества сладкого, которое мы стали употреблять, чипсов, газировки, всех этих моющих средств, бытовой химии…
За какие-то 50 лет образ жизни россиянина принципиально изменился, среда обитания изменилась. Он переселился из сельских домов в квартиры, этот момент не раз подчеркивался в кинематографе, когда переезд был шоком для людей. Но там показывалась психологическая драма людей, но ведь это и генетика, это стресс, явно это и на геном повлияло, на наш фенотип.
Увеличилась шумность, освещенность, мы постоянно живем при свете, пространство поменялось, образ жизни – мы в основном сидячие. Рисков больше стало, мы стали жить дольше в среднем, соответственно, возникли возрастные заболевания – онкология, нейродегеративные заболевания – это Паркинсон, Альцгеймер, лобно-височная деменция, о которой сейчас все узнали, потому что Брюс Уиллис заболел.
Причем, Паркинсон, как подчеркивают наши коллеги из Института цитологии и генетики, сильно помолодел. Если раньше нейродегеративные заболевания мы связывали с серебряным возрастом, то сейчас в районе 40 лет. Это, конечно, часто связано с наследственностью, но не только. Это можно связать и с образом жизни – происходят определенные необратимые последствия в нашем головном мозге. Потому что плохая экология разрушает наши клетки мозга и является предпосылкой для развития нейродегеративных заболеваний. Югра в основном городской регион, соответственно, риски генетических заболеваний возросли.
Генетические заболевания – это заболевания, которые очень дорого лечить и даже профилактику делать. Задача – снижать стоимость, чтобы лечение стало доступней и оперативней. В целом главная задача геномики – науки о геноме человека, прогнозировать, определять вероятность возникновения патологий, а не бороться с их последствиями. Иными словами, геномика – это основа персонифицированной, предиктивной медицины. Но без исследований это сделать невозможно.
Вот мы сейчас вкладываем деньги в строительство, потом еще в исследования для того, чтобы разработать методы диагностики, лечения и профилактики наследственных заболеваний. Центр будет решать образовательные и методические задачи для здравоохранения, непосредственно, на базе геномного центра будут проводиться конференции и семинары для врачей, чтобы обучать и просвещать, повышать генетическую грамотность.
– Получается, центр повышения квалификации для врачей?
– Одна из задач такая.
– Сколько человек будут работать в ЦВБМТ? И где мы их будем брать?
– Штатная численность 90 человек. Во-первых, часть уже есть. Например, лаборатория молекулярно-генетических исследований практически сформирована за счет кадров СурГУ. Но такой центр не может развиваться только за счет местных кадров. Такие центры, в принципе, должны работать как часть сети профессионалов. Во-вторых, мы готовим кадры. У Фонда есть задача – подготовить кадры для ЦВБМТ, порядка 30 человек. Это молодежь, которую будем готовить в других регионах.
– А чем будем заманивать?
ГОРОДОК ВНУТРИ ГОРОДА
– Центр высоких биомедицинских технологий – это первый, якорный объект, а что будет появляться вокруг него?
– Сейчас на повестке строительство жилья, но его сдерживает отсутствие сетей. Жилье будет трех типов: первый – коммерческое жилье, которое будет строить инвестор, это 716 квартир на 2041 жителя. Второй – арендное жилье для профессорско-преподавательского состава НТЦ, это 1192 квартиры на 3 396 жителей. Это расчетные данные. И третья категория жилья – это общежития для студентов в составе кампуса. То есть кампус, идея которого была изначально, никуда не делся.
– Стоп! А откуда взялись студенты? Только что были только ученые…
– Ну, сегодня ты – студент, завтра – ученый. Изначально концепция НТЦ строилась вокруг здания университета. Туда заедет медицинский институт СурГУ, он будет базироваться рядом с Центром высоких биомедицинских технологий. Это уже можно назвать медицинским кластером. Мы еще привлечем другие университеты из других городов для развития сетевых программ.
Специфика этого университета в НТЦ в том, что мы все-таки больше фокусируемся на магистратуре либо на специалитете, на программах для тех, кто уже получил какое-то образование высшее и сейчас хочет получить новую ступень, кто завтра может стать ученым, инженером и будет работать в НТЦ или сделает свой стартап.
– А что будет еще?
– Технопарк. Или научно-исследовательский парк, как мы его называем. Это такой объект с определенной инфраструктурой, который предоставляет площади, сервисы, льготы для технологических компаний, тех самых стартапов, связанных с наукоемким бизнесом, с коммерциализацией разработок.
Технопарки – неотъемлемая часть НТЦ в России и за рубежом, где эти малые компании живут. Это то, что называется МИПы – малые инновационные предприятия. Но там могут быть и центры коллективного пользования – то есть оборудование, которое может быть использовано людьми, которые даже не являются резидентами этого технопарка.
Во-вторых, там могут быть общественные пространства: коворкинги, конференц-залы, которые тоже могут быть использованы и резидентами, и нерезидентами. Там могут быть различные сервисы, например, патентное бюро, юридическое сопровождение, акселератор, где реализуются программы поддержки стартапов, где их учат, подыскивают наставников. Наша задача – выращивать из студентов технологических предпринимателей. Сургуту это необходимо, город растет, но сейчас он растет за счет жилья, а город должен усложняться за счет своей экономики, новых компетенций. Так вот технопарк – это элемент усложнения экономики города, его рынка труда, того, что здесь производится, поддержки малого бизнеса.
Если просто построить кампус – большой, красивый, то мы скорее простимулируем отток населения. Потому что молодые люди будут получать образование, но, не найдя рабочих мест или не найдя возможности создания для себя рабочих мест, они уедут. Если же человек, пока он учился, уже понял, где можно создать рабочее место, он задержится как минимум еще на пять-десять лет здесь. То есть, если мы развиваем образование и тут же делаем те сегменты, где можно его применить, то мы сберегаем население, оставляем его в регионе, увеличиваем валовый региональный продукт и налогооблагаемую базу. Это та самая модель роста на основе инноваций.
– Если будет жилье, то будут и обязательные соцобъекты?
– Будет школа университетская. Университетская, потому что она будет вольно или невольно интегрирована с университетом, например, преподаватели будут вести занятия в этой школе, школьники будут ходить на какие-то кружки и секции, то есть будет некая экосистема. Инновационный детский сад по примеру детского сада СурГУ, где они применяют развивающие методики. Школа на 900 учеников, детские сады – на 600 детей. Но мы не видим, что это будут какие-то закрытые учреждения только для тех, кто здесь живет, возможно, будет какой-то отбор детей. И, конечно, будет клиника или поликлиника – вопрос пока решается, будет ли она частная, то есть зайдет какой-то инвестор и постоит ее, или государственная.
Кроме того, будет Центр развития талантов по модели «Сириуса» в Сочи, куда будут съезжаться дети со всего округа, как в «Сириус» со всей страны съезжаются. Здесь тоже будут смены.
– Для гуманитариев тоже место найдется?
- Конечно! Мы за междисциплинарный синтез. Еще там будет Конгрессно-выставочный центр на шесть тысяч посетителей площадью 4,6 га, чтобы проводить масштабные мероприятия, какие-то выставки, международные форумы, когда к нам приезжают тысячи участников. Город-то растет! Региону нужна такая площадка. Будет Спортивно-досуговый центр и отдельно каток. То есть небольшой инновационный район внутри города.
– И он абсолютно открыт, это не будет зона только для богатых, только для самых умных?
- Нет, конечно! Это будет совершенно открытая часть города, которая обеспечит выход горожан к реке, причем не где-то там далеко, а именно в центральной части. Сейчас уже строится набережная, и мы надеемся, что она протянется-протянется вдоль города.
РЕЧНОЙ ФАСАД
– Планы грандиозные. Как, на ваш взгляд, реализация всего проекта повлияет на развитие города?
– Понятно, что все объекты НТЦ крайне важны с тоски зрения усложнения экономики города, социума. Возможно, вы удивитесь, мне, например, нравится, что в последние годы в Сургуте увеличилось количество храмов. Потому что вокруг храма формируется благоприятная городская среда, удобная. Это улучшает качество жизни горожан, независимо от вероисповедания. Я считаю, что в целом это повышает в хорошем смысле духовность жителей города – индустриального, сурового города, где люди заняты тяжелым трудом. Это нужно, это важно. И это привлекает и туристов в город. Вот построили кафедральный собор, да, он новодел, но он красивый. И объекты НТЦ, а мы надеемся, что они тоже будут все замечательные и красивые, тоже повысят индекс красоты и счастья. И люди у нас и так замечательные, а станут еще более замечательными.
Второе – проект НТЦ действительно выведет город к реке. Потому что я как сургутянин могу сказать, что река у нас есть, но она где-то в стороне. Чтоб до нее дойти, нужно пройти какие-то свалки, пустыри. А наличие цивилизованного выхода к реке с набережной, удобной для людей, для бизнеса. Это действительно стимулирует и бизнес, креативные индустрии, и различные виды досуга, и туризм. Мы видим, что сургутяне активно используют реку – количество маломерных судов в последние годы выросло. Просто нужно это делать цивилизовано – здесь и администрация должна, и окружное правительство, и мы как фонд в том числе, снизить экологические риски, техногенные риски.
НТЦ, я считаю, это ворота к новой странице города в хорошем смысле, часть истории, где мы сольемся с нашей великой рекой Обью, которую Сургут на несколько десятилетий придал забвению в силу разных причин. Это важный момент – поворот к реке, интересный момент в плане философии города.
Как Петр Первый прорубил окно и вышел к морю, понятно, что это несопоставимые вещи, но Сургут выходит к реке сейчас. Если социум раньше жил, развернувшись спиной к реке, мы, конечно, там рыбачим, еще что-то делаем, но все равно спиной, а в последние годы поворачиваемся лицом. Вот она, река, с островами, с поймой, с движением по воде. Мы становимся речными жителями, я бы так сказал. И это новый вызов и для администрации города, и для жителей города. Сейчас началась актуализация стратегии города, и очень важно этот момент не упустить. Потому что река может быть и источником жизни для города, и одновременно угрозой. Потому что это стихия, это мощная река. И для меня эти моменты важны даже больше, чем технопарк.
– Получилось, что возникшая когда-то идея комфортного университетского кампуса переросла в амбициозный проект целого Научно-технологического центра. А нужно ли это все сейчас Сургуту?
- Здесь такой важный момент, если мы говорим об образовании. Чему мы учим будущие поколения? Когда был студентом, аспирантом, нас учили, что постиндустриальное общество, которое грядет, которое освободит нас от тяжелой и грязной промышленности – это вот благо! Торговля, сервисная экономика, туризм – все чистенько, аккуратненько. Всю промышленность мы уберем куда-нибудь, а мы сами будем сидеть в офисах, магазинах, и все будет замечательно.
Так было в конце 90-х – начале 2000-х. И мы вроде проникались, но сомнение, наверно, оставалось, в силу воспитания, образования, потому что выросли и родились мы в другом немножко обществе, с рабочим классом, что называется. И сам по себе Сургут, его промышленность не исчезла никуда. В других городах даже России, я не говорю про Европу, исчезли металлургические заводы, химические, перевезли в другие страны или шахты закрыли просто-напросто, а здесь промышленность никуда не исчезла, и я, прожив в городе более 40 лет, отмечал, что он отличается стабильностью, что бы не происходило в стране.
В моем понимании, Сургут – один из надежных городов России, вот он живет и работает, сколько бы его не критиковали за что-то. И, соответственно, я понимаю, что никакое постиндустриальное общество нас не спасет, и оно показало свою несостоятельность, пройдя череду кризисов – банки схлопнулись по всему миру, и весь это ритейл, сектор недвижимости стали сдуваться, как пузыри, люди без работы остались. Основа экономики – это все-таки промышленность. Она генерирует добавленную стоимость, ее надо сохранять. И для Сургута, чтобы он сохранял свою промышленность – нефтедобывающую, нефтеперерабатывающую, энергетику – конечно, нужен научно-технологический центр. Диверсифицированный, с медициной, с наукой, с образованием. Он нужен для поддержки нашей промышленности нефтяной, которая является для нас становым хребтом. Поэтому, если использовать какие-то метафоры, то я за новое индустриальное общество.
Да, конечно, промышленность должна быть экологичной, соответствовать новым стандартам социальной ответственности, экологии, эффективности управления – я за это. Никакая сервисная экономика нас не прокормит. И нужны инженеры. Почему их важно готовить? Потому что инженеру нужна промышленность, потому что он живет и работает там, где есть промышленность, где можно использовать свои навыки. Поэтому Сургуту нужны люди с технологическим образованием, с инженерным образованием. Поэтому у нас именно Научно-технологический Центр, а не просто кампус. Это наше видение в Фонде, поэтому мы за Сургут индустриальный в хорошем смысле этого слова.
