Иван Миневцев: «Из Москвы на Урал – это не ссылка»

3-5 ноября в Сургутском театре – премьера под названием «Сахарный ребенок» (12+). Билетов, считай, уже нет. Даже на декабрь. А это не комедия, не мюзикл. Режиссер Иван Миневцев ставит у нас драму о девочке – дочери «врага народа», повзрослевшей в киргизской ссылке. В основу пьесы легла одноименная документальная повесть Ольги Громовой. В постановочной команде – специалисты из театров Санкт-Петербурга и Екатеринбурга.

«СТ» уже рассказывала, что спектакль этот родом из «черновика»-эскиза. Год назад в Сургутском театре при содействии Союза театральных деятелей РФ провели Лабораторию современной драмы «Мне (не) больно». В Сургут приехали талантливые молодые режиссеры, и каждый за считаные дни, репетируя с нашими артистами, выдал эскиз спектакля. А затем зрителям предложили проголосовать, какой из этих эскизов достоин стать настоящим спектаклем. Публика поддержала работу Ивана Миневцева.

И вот прошел год, премьера уже на выходе, а Иван Миневцев отвечает на наши вопросы.

Лаборатория для избранных

– Почему зрители проголосовали за ваш эскиз?

– Наверное, все в совокупности. Чувствительная тема прошлого страны. Очень понятная для зрителя тема героя-ребенка. Талант вашей молодой труппы. Из этого режиссерского наброска сейчас родилась полновесная история о человеческом достоинстве и преодолении, история девочки-героя.

– Раньше в нашем театре не проводились лаборатории. Ставить подобные эскизы за три дня может любой режиссер?

– Нет. Есть режиссеры, которые вообще не приемлют такой формат работы. И это их право.

– Но вы не такой.

– Для меня это десятая лаборатория. Не только участвую в них, но и провожу их как главный режиссер театра. Интересные обстоятельства, когда у тебя нет заготовок, и труппа тебе не знакома, но ты должен поставить, да еще и в сжатые сроки. Артисты находятся в такой же позиции! Это, я бы так сказал, чистый театр. Включаются некие подсознательные механизмы. И вдруг рождается что-то интересное!

– Ваш спектакль выходит практически в День памяти жертв политических репрессий. Для вас лично тема роковых 1930-х близка по-особенному? 

– Для меня лично – нет, в моей семье репрессированных не было. Но, по-моему, для всех очевидно, что это черная страница в истории нашей страны. Огромное количество поломанных судеб, загубленных жизней – это и государство признает, и говорить об этом важно. Не только с исторического ракурса, а с гуманистической точки зрения.

«Театр нигде так не популярен, как в России»

– В последние годы в России расцвела театральная провинция. Саратов, Набережные челны, Шарыпово, Лесосибирск, Альметьевск…. Спектакли в малых городах становятся призерами престижных фестивалей.

– Децентрализация театральной России идет уже довольно давно. Я вижу в этом успешную работу таких институций, как театральные фестивали (есть пять-шесть фестивалей, которые позволяют достойным работам из провинции стать заметными). И, конечно, театральные критики (их, критиков этих, немногим больше десяти), которые проделывают великий труд, объезжая огромную страну, заглядывая в самые отдаленные уголки и знакомясь со спектаклями небольших театров. Именно они открывают новые театры, работы, имена.

Я уверен, российский театр сейчас находится на высокой ступени развития. Представляете, какая необъятная страна, и почти в каждом городке на 20-30 тысяч жителей есть театр. Это самая крупная театральная сеть в мире! Нигде театр не имеет такого значения, как в России.

– Челябинск, конечно, город с театральными традициями. И все же: как вы себя ощутили, переехав в суровый промышленный центр из Москвы? 

– Во-первых, уральский регион для меня родной. Переехать на Урал – это не удар, не ссылка. Во-вторых, я переехал, как и многие мои коллеги, как раз остро ощущая, что у провинции огромный потенциал.

Для роста и развития режиссера нужна работа с командой. Нужен собственный театр-дом – такая уж сложилась в России прекрасная традиция системы репертуарного театра в противовес театру проектному, антрепризному и т. д. Помню, 2017-й. Ехал в Челябинск и размышлял о том, как буду заниматься созиданием – выстраиванием репертуарной политики, руководством труппой, управлением театральным процессом. И это не отвлеченные мысли. Навык управления очень важен в художественном руководстве. Был уверен, что на территории огромной театральной страны наш молодежный театр найдет свое место. Так и случилось.

«Чернуху я и сам не люблю»

– Вы ставите и классику, и современную драматургию. А каким должно быть соотношение таких спектаклей в репертуаре театра?

– Нет никаких лекал. Есть понятное правило: театр не может работать на пустые залы! Современной драматургии в репертуаре может быть хоть 95 процентов, если в городе это имеет успех, если залы полные, если театр этим живет и счастлив вместе со зрителем. Поэтому все индивидуально. Есть регионы, где современную драматургию не принимают вообще. Это, как правило, центральная и южная Россия, там консервативная публика.

Современная драматургия очень разная – так же, как и современная жизнь. Все зависит от автора, от пьесы. Где-то есть чернуха – которую я, надо сказать, особо не люблю. Где-то она отсутствует. На мой взгляд, театр не может существовать без современной драматургии.

– В заключение спрошу, как вам Сургутский театр?

– Очень дружелюбная и по-настоящему творческая атмосфера. Молодые, активные, талантливые. Прекрасный набор актерских индивидуальностей. Понимают, чего хотят – и это важно. Мне очень нравится манифест, который встречает зрителей у входа в театр. Там обозначена внятная миссия театра. И мне она очень близка. Что там написано? Приходите на премьеру, заодно и манифест прочитаете.

Беседовал Марат Кондратьев
Фото: Даниэлла Бершанская