Перед этой встречей я волновалась – как никогда. Очень уж собеседник необычный, а тема – животрепещущая. Вспоминала книгу «У войны не женское лицо» Светланы Алексиевич. Еще будучи подростком, я вместе с белорусской писательницей задумывалась о том, что заставляет женщину брать оружие и идти туда, где каждый шаг может стать последним. Я представляла, что Оксана (имя изменено – прим. автора), солдат российской армии, служащая в Донбассе, – крепкая, с короткой стрижкой и низким голосом. Наверное, сработали стереотипы. В дверь постучали. На пороге редакции – хрупкая девушка небольшого роста, с длинными волосами... Это было не интервью, это была беседа двух женщин и матерей – о самом сокровенном и важном.
О Родине
– Да, не удивляйтесь, у нас там служат женщины. Те, кто с самого начала войны в ДНР, уже более прожженные, такие женщины-командиры с мужским характером. Я никогда бы не подумала, что женщина может так командовать мужчиной. Но есть прямо «девочки-девочки», – смеется Оксана в ответ на мои слова, что я представляла ее иначе. – А мне даже форму пришлось шить на заказ, ничего не подходило по размеру.
Она родилась в Горловке, в 1986 году родители переехали в Сургут, но там, на далекой родине, осталась бабушка и квартира, куда семья ездила отдыхать на лето. В Сургуте Оксана вышла замуж, родила троих детей, развелась. В марте 2022 года она поехала в Горловку по делам и вступила в группу добровольцев, которая работала в Мариуполе, помогая эвакуировать население. Там же впервые попала под обстрел.
– Я даже не успела ничего понять, било по полям, но это было очень близко, буквально в нескольких метрах от меня. Наверное, тогда мною двигал патриотизм вперемешку с адреналином. Понимание и осознание происходящего пришло чуть позже, – рассказывает моя собеседница.
В сентябре девушка приняла решение идти служить в армию, а с начала 2023 года подписала контракт и уехала на свою Родину. Так Оксана стала солдатом и получила позывной Огонек – не из-за яркого цвета волос, а за неуемную энергию и активность.
О быте
– Я стараюсь даже там не забывать, что я женщина. Есть место и время, где можно заниматься уходом за собой, нам дают увольнительные. Донецк и Горловка живут своей жизнью, единственное отличие – танки ездят по дорогам, – продолжает рассказ Оксана. – Многие удивляются: ресницы нарастила, ногти сделала, какая из тебя военная? Я всегда отвечаю: «Приезжайте к нам в гости. Рассуждать на расстоянии всегда проще. Мы покажем наш быт. Представляете, мы даже моемся, стираем и кушаем периодически».
Человек привыкает ко всему, в том числе не к самым комфортным бытовым условиям. Оксана вспоминает, как они набирали в тазик воду, грели ее на полевой кухне и мылись в кустах, где сослуживцы соорудили им импровизированную ванную комнату, отгородив ширмочкой. Бывало, что жили на заводе в приспособленных условиях, обустраивали себе там что-то наподобие кроватей. Она признается, что скучает по красивым платьям, уж очень хочется иногда почувствовать себя женщиной:
– Бывает, в выходной мы с девочками наденем юбочки, платья, выйдем в кафе покушать мороженое. А то все время в форме, единственное разнообразие – она то темно-зеленая, то светло-зеленая. Но вы не подумайте, мы ни на что не жалуемся: есть ноги-руки, зарплату получаем. Можем купить в магазине то, что нам нужно, – если будет такая возможность.
О женщинах
Спрашиваю, как она относится к тому, что война – мужская прерогатива, а женщина должна быть с семьей, с детьми...
– Место женщины не на войне? А вот не надо. Вспомним Великую Отечественную, сколько там было женщин – танкистки, разведчицы, снайпера. Женщины смекалистые, у них развита интуиция. Но, если честно, иногда моральное состояние такое, что начинаешь плакать: все, надоело, домой, ничего не хочу. Все же мы нуждаемся в помощи и опоре. Меня встряхнут хорошенько, приведут в чувства, я успокоюсь. Эти истерики от усталости: там летит, тут падает, дома дети заболели, а ты на расстоянии четырех тысяч километров от них.
Оксана с досадой отмечает: многие считают, что женщине на войне делать нечего, разве что ублажать солдат: «Да, и такое я слышала в свою сторону. Но без женщин здесь тяжело, на них огромная уходовая работа, те же медсестры. А вот эти стереотипы, что женщины на войне для утех... Поверьте, там не до мыслей об этом. Для меня там мужчин нет, они мои боевые товарищи, все на расстоянии вытянутой руки».
Однако для одного мужчины она все же сделала исключение – и на войне есть место любви. Оксана в Донецке познакомилась со своим вторым супругом, там же и сыграли свадьбу. Он тоже военнослужащий, долго и красиво ухаживал – насколько это возможно в тех условиях.
– Надо жить здесь и сейчас. Если постоянно думать об опасности и не жить – то когда жить? Там такая же жизнь идет. Роддом работает, магазины, дети во дворах бегают. Вчера школу обстреляли, а наутро дети там с горки катаются. Это сложно понять, если ты не был там. Только что прошел обстрел, спустя час жизнь снова кипит, – рассказывает моя собеседница. – Я тоже сначала опасалась, дергалась, а потом как-то привыкла. Когда съезжу в отпуск, вернусь назад – появляется мандраж, уже отвыкла от каких-то звуков. Но день-два, и адаптируешься. Жизнь продолжается, единственное: смотришь сводки, чтобы было понимание, где безопасней проехать, пройти, укрыться…
О детях
У Оксаны трое детей, сыну семь лет и двум дочкам-двойняшкам – восемь. Они в Сургуте с родной сестрой, муж которой на СВО, отец детей героини тоже ушел на СВО.
– Я вообще стараюсь не думать о том, что я рискую или могу не вернуться. Об этом нельзя думать. И плакать нельзя. У меня есть дальнейшие планы на жизнь. И дети знают, что мама сейчас поработает, обязательно возьмет отпуск и приедет. Я там стараюсь быть осторожной и лишний раз не рисковать собой, потому что нужна своим детям.
У девушки есть оружие, ее научили обращаться с ним, в случае чего – защитить себя сможет, но применять его не приходилось. Рядом мужчины, женщин стараются одних не отпускать, оберегают.
– Чего тебе там больше всего не хватает?
– Детей…
Повисает пауза. Две матери пытаются справиться с предательски набежавшими слезами.
– Я никогда не скрывала ничего от детей, объясняла им, что мама служит. Они в последнее время стали спрашивать: «Почему ты не найдешь работу здесь? Другие же мамы ходят на работу и возвращаются каждый день домой». Тяжело улетать, невыносимо видеть слезы детей… – с надрывом продолжает Оксана. – Мне уже командование говорит: «Как тебя туда отпускать, ты потом в отключке, где-то в своих мыслях». Спустя время все нормализуется, у детей включается режим «когда ты приедешь?». И уже становится легче. Мы по возможности с ними на связи, сообщениями, видео. Я делю отпуск на части, стараюсь брать на дни рождения детей, на Новый год, их каникулы, чтобы побольше побыть вместе.
О важном
– Страшно бывает? – справившись с эмоциями, задаю вопрос.
– Всегда. Я не знаю ни одного человека, который бы сказал, что не боится. Ложишься спать, слышишь, как летят снаряды. Думаешь – проснешься или нет? Выезжаешь куда-то – тоже не знаешь, вернешься ли. Теряем людей. Но это уже не так потрясает – вот от этого тоже страшно, но потом поговорю с ребятами – у всех то же самое. Нам нужно прорабатывать эти моменты с психологом.
– Почему тебе важно там быть?
– Я насмотрелась, как там дети живут, не хочу, чтобы мои такое увидели. Многие думают, что нас это не касается. Еще как касается. Чтобы этого не было у нас здесь, мы сейчас находимся там. И почти все придерживаются такой позиции. Как-то я пошла в аптеку в Донецке, а в нее на моих глазах прилетела «градина». А ведь это гражданское место… Аптека разлетелась на кусочки, меня оглушило, получила легкую контузию, а ведь я могла быть там, внутри. Я не хочу здесь такой жизни.
Некоторые меня называют кукушкой: бросила детей и уехала. А кто знает, что будет завтра? Беспилотники уже сбивают над Белгородом, Москвой, Ростовом. И пока на территории ЛДНР, в Херсонской и Запорожских областях идут военные действия, их там и нужно закончить. В моей жизни приоритет – это мои дети. Но, находясь на СВО, я о них и забочусь. И пока я нужна там, я буду там…
